Милтону (Николас Кейдж) приходится вырваться из Преисподней – его любимую дочь зверски убили, а грудную внучку похитили. Отстрелив для разогрева пару-тройку конечностей, Милтон вместе со случайной попутчицей (Эмбер Херд) пускается в погоню за религиозным фанатиком Кингом (Билли Берк), который планирует отдать его родную кровинушку в жертву Сатане. В свою очередь, за Милтоном следует по пятам некто неприятный и в пиджаке (Уильям Фихтнер), представляющийся Счетоводом каждому, кого собирается застрелить. Время бежит неумолимо – Кейдж уже играет дедушку с ружьем. Спасает внучку. Не соблазняет красотку, но дает ей отеческие наставления. Для удовлетворения физиологических нужд подойдет и заштатная проститутка. Впрочем, ладно, дедушка и дедушка. В конце концов, его коронная клинтиствудовская стойка – ноги шире плеч – находит, наконец, достойное объяснение. К тому же давно он не был настолько бестолково прекрасен: темные очки, скрывающие застрявшую в голове пулю, недельная щетина, виски в одной руке, «Магнум» 44-го – в другой. Нечто подобное четыре года назад выдавал Клайв Оуэн в «Пристрели их»: тоже черт знает, откуда взявшийся, помятый, дурацкий, немногословный – с женщинами оба предпочитают общаться при помощи члена, с мужчинами – при помощи пистолета, и не изменяют этой привычке даже когда бандиты и девушки появляются перед ними одновременно. У Оуэна, кстати, с тех пор резко ползет вниз карьера – понятно, что так круто он уже выглядеть не будет никогда. Кейдж принимает участие в этой буффонаде с привычной невозмутимостью человека, снимающегося в четырех одноразовых фильмах в год и так и не осознавшего, кажется, собственной крутости. Проходной режиссер Патрик Люссье («Мой кровавый Валентин») неожиданно делает эталонное b-movie наших дней. Он не старит искусственно пленку, как Родригес. В его ностальгии минимум декоративности. Наоборот, он понимает, что трэш нужно снимать за 50 миллионов и в 3D-формате, придуманном, на самом деле, исключительно для таких фильмов. В этом и заключается единственное пока что преимущество объемной картинки – наконец вечно жаждущего крови зрителя можно насытить, бросив ему в лицо чью-то оторванную руку.