Реабилитировавшийся в глазах сына в первой части музейный охранник по имени Лэри (Стиллер) теперь изобретает не системы освещения, а фонарики, светящиеся в темноте, и на этом зарабатывает себе солидный капитал, всеобщее признание и собственную компанию. Заглянув поностальгировать на бывшее место работы, Лэри выясняет, что музей естествознания закупил новые 3-D экспонаты, а старые вывозит в Смитсонианский архив, куда кроме восковых фигур и древних экспонатов никого не пускают. В последнюю ночь Лэри, поболтав с Сакаджавией (Пек), выслушав упреки от императора Октавиуса (Куган) и посоветовавшись с Теодором Рузвельтом (Уильямс), твердо решает помочь друзьям продолжать оживать по ночам, и на следующий день проникает в архив. Там ему усердно помогает летчица-легенда Амелия Эрхарт (Адамс) и не менее усердно противостоят Иван Грозный (Гест), Наполеон Бонапарт (Шаба) и, как полагается, черно-белый Аль Капоне (Бернтал), от которых их спасают то картины, то осьминог, то Авраам Линкольн. Первая «Ночь в музее» была тем редким образцом жанра американской комедии, на которую не стыдно водить ни детей, ни девушку, ни идти самому. Тогда идеальный сюжет для идеальной британской комедии был перенесен на американские экраны с удивительно минимальными потерями. По поводу успеха второй части, как коммерческого, так и художественного, вряд ли кто-то сомневался, тем более вся команда первого фильма осталась в сборе. Так вот, докладываю. Уже с первых кадров мне стало как-то совсем грустно и, вследствие этого, совсем не смешно. Пока что лучший комический актер современности Стиллер произносит такой текст и корчит такие рожи, которые простительны разве что Адаму Сэндлеру. Его герой, которого озолотили сценаристы, как позже выясняется, ради утверждения бесхитростной морали, что надо делать, что нравится, сразу же теряет все обаяние, и шутит он, как следствие, глупо. Но право стоит выдержать эти первые минут двадцать, чтобы на тебя обрушилось это долгожданное буйство фантазии. Понятно, что, как и любому буйству, находящемуся под чутким контролем продюсера, ему, порой, не достает вкуса (как в сцене с Эйнштейнами), но, в целом, все на своих местах – музей по-прежнему по ночам превращается в Диснейленд. К тому же в Диснейленд, в котором дурачатся маститые актеры – тут прекрасная артистка Адамс упоительно изображает великую летчицу Амелию Эрхарт, хотя сама окончательно после «Сомнения» перевоплотилась в молоденькую Николь Кидман, тут снова уменьшенные до размеров блохи Оуэн Уилсон и Стив Куган, снова Робин Уильямс, действительно неуловимо похожий на Рузвельта, в конце концов, тут Дидье в роли закомплексованного Бонапарта. Это все, наверное. Простите, за объем и за опоздание, но в свете последних событий у меня не хватает ни словарного запаса, ни желания писать дальше. А фильм правда неплохой, сходите.